Понятия «учет» и «контроль» — родом из ленинской работы «Государство и революция», а еще — из глухих лесов Хоперского заповедника, где ежегодно проводится перепись животных, подобная той, которую проходят граждане нашей страны с 14 по 25 октября нынешнего года. Но одно дело — учитывать двуногих на всей громадной территории России, и совсем другое — четвероногих, хвостатых и крылатых на сравнительно небольшой площади заповедника (чуть больше 16 тысяч гектаров).
Лучше других знает, как это делается, заместитель директора заповедника по науке Николай Карпов: «Численность животных в последние годы кардинально не меняется, — говорит он. — Конечно, есть какие-то небольшие колебания. Например, бобра в 70‑е годы прошлого века у нас было под 700 голов, сегодня — 580. Но, повторюсь, это ни о чем не говорит, просто животные по-своему реагируют даже на незаметные изменения в природе, поэтому для нашего внутреннего учета мы каждый год определяем численность зверей и птиц».
C подсчетом тех же бобров специалистам порой приходится непросто. Во время экскурсии по самым бобровым местам заповедника — на его территории находится около 400 водоемов разной площади — сотрудник отдела экологического просвещения Анна Давыденко показала нам несколько бобровых поселений. Какие из них пустые, а какие жилые — понять непросто, нору зверьки строят под водой, а в длину она может достигать десятка, а то и более метров…
— Для учета бобров необходимо точно определить границу поселения — места, где находятся норы родственников, — рассказывает изящная девушка Аня, козочкой прыгая с кочки на кочку по болотистым берегам озера с запоминающимся названием «Гниленькое». — А потом уже надо прикидывать объемы запасенных кормов возле хаток, размер зубов, следы которых оставлены на ветках с обглоданной корой, — тут мелочей много…
Увидеть самих бобров, которые довольно пугливы, нам не посчастливилось. Для этого надо надолго распластаться на берегу и замереть, что для компании из четырех человек малореально. А Аня продолжила рассказ об этих животных довольно любопытным примером:
— Незадолго до прихода аномальной жары нынешним летом наши бобры откололи номер! Из Большого Гнилого озера была протока в Хопер, ее уже несколько лет частично перекрывала построенная бобрами плотина с узким проходом в реку. Так вот, словно предчувствуя надвигающуюся летнюю засуху, нынешней весной они наглухо заделали этот проход и заперли воду в своем озере, чтобы ее уровень не упал, как в Хопре. То есть по-своему животные дали прогноз относительно будущего засушливого лета.
Хотя любые прогнозы — вещь неблагодарная, зачастую у животных они выходят куда точнее, чем у людей. Допустим, весной ушастая сова откладывает такое количество яиц (и выводит соответственное количество птенцов), чтобы ее детвора могла вдоволь питаться грызунами. Мало выведется совят — значит, можно ждать, что и мышек будет меньше, чем обычно, и наоборот. И откуда только эти совы знают, сколько мышей будет в природе, — загадка! Кстати, нынешней весной в этих местах совят вывелось меньше, чем в последние годы.
Вместе со старшим научным сотрудником заповедника Натальей Марченко и ее добровольной помощницей, библиотекарем заповедника Валентиной Коротковой, мы цепью движемся по краю Нагорной дубравы. Пахнет грибной прелью. Хочется остановиться и долго стоять, вслушиваясь в звенящую тишину.
Про журналистов, волею случая занесенных в заповедные края, можно было бы сказать, что тут они «мышей не ловят». А вот дудки — ловим вместе с Натальей Федоровной и Валентиной Петровной! То есть — ловят они, а мы — вроде как являемся соучастниками процесса.

В полиэтиленовых мешках у наших спутниц — 100 ловушек, в пакетике — подсушенные корочки хлеба типа «киреешек». А вот пива под них нет! Только вода в бутылке, потому что перемещаться предстоит часа три. Да все по бурелому и оврагам — семь потов сойдет, пока женщины пройдут несколько километров по лесу, расставляя через каждые пять-семь метров ловушки с теми самыми корочками-приманками, обозначая каждую (чтоб потом найти мышеловку!) квадратиком бумажки на соседней веточке.
— Сейчас параллельным курсом идут еще две наших группы, — говорит Наталья Федоровна. — Ставим ловушки, а через несколько дней будем снимать их, смотреть, сколько попалось мышек. Потом мы забираем их в нашу лабораторию и делаем пробы с анализами, в том числе и на геморрагическую лихорадку, переносчиками которой являются грызуны. А всего за год мы ставим на мышей около тысячи ловушек — это важная часть нашей научной работы.
С мышеловками порой возникает морока не только для самих мышей, но и для сотрудников. Несколько лет подряд часть поставленных ловушек таскал из леса немного неадекватный житель соседней Алферовки, борясь таким неожиданным способом с человеком, вторгающимся в природу. Иной раз на сухую корочку хлеба, вымоченную в растительном масле, позарится кабан, а его игривая детвора, молодые кабанята, порой играют ловушками, гоняя их, как мячики по поляне.
В общем, природа живет своей жизнью, и довольно неплохо. Важно, чтобы «двуногие» не пытались диктовать тут свои правила, ограничиваясь только ее охраной да наблюдениями за тем, чего понять до конца никогда не смогут…

Леонид Шифрин